Интервью со Штефаном Биманном, управляющим старейшей кукольной мануфактурой "Шильдкрет".

 

 

Ольга Галант: Расскажите, пожалуйста, как для Вас началась история с Шильдкрет?

 

Штефан Биманн: В 1983 году мои родители купили марку "Шильдкрет". Собственно, это была практически только марка и права на ее использование. Небольшое "приданое" в виде запаса товаров и кое-каких мелочей - все поместилось в две грузовые машины. 

 

Фотография из интернета

В 60-е г.г. 20 века "Шильдкрет" было огромным предприятием в Маннхайме с двумя тысячами сотрудников. На нем производились, конечно, не только куклы, но и каучуковые камеры, расчески и многое-многое другое. Кукол выпускали тогда из целлулоида, и с их производством становилось все сложнее и сложнее. Была предпринята попытка перенести кукольное подразделение во Францию, чтобы оптимизировать расходы, но это не сработало, и тогда его решили продать. В течение некоторого времени собственники кукольного производства сменяли один другого, пробовали разные возможности, но в итоге никто из них так и не смог поставить его на ноги. 


Фотография из интернета
 

Наша новоприобретенная фирма находилась тогда в городке Кауфбойрен и состояла, помимо меня и родителей, из трех-четырех человек. Тогда мы поставили, в первую очередь, на коллекционных кукол. Первым большим успехом стали именно реплики классических целлулоидных кукол Шильдкрет. И только потом мы начали сотрудничать с кукольными художниками и выпускать игровых кукол из винила. 

 

"Золотое время" Шильдкрет и массового производства целлулоидных кукол пришлось на 30-40-е г.г. XX века, а середина и конец 90-х были периодом, когда те самые девочки, которые когда-то играли в кукол Шильдкрет, воспитали и проводили в самостоятельную жизнь своих собственных детей, и у них началась сильная ностальгия по детству. Это почувствовали многие производители игрушек, например, Märklin и другие фирмы, выпускавшие модельную железную дорогу, и начали предлагать лимитированные серии своей продукции. Раньше с игрушками играли только дети, игрушки покупались для них в качестве подарка. Теперь же взрослые стали покупать игрушки для себя. Так началось коллекционирование, и так появились коллекционные куклы, как особая категория. 
  

Мне было тогда около восемнадцати лет. И сразу после школы я уже начал помогать на фирме, рос и взрослел вместе с ней и вошел в бизнес как бы сам собой, естественным образом.

 

О.Г.: Но в семье Вы не единственный ребенок. Почему именно Вы?

 

Штефан Биманн: Мой брат тоже был в игрушечном бизнесе, а сестры уже учились: одна на парикмахера, а другая - на воспитательницу детского сада. Им этот бизнес был вообще не интересен. Хотя младшая сестра потом периодически помогала нам в отделе реставрации кукол. 

 

О.Г.: Если не секрет, а какое у Вас образование?

 

Штефан Биманн: У меня экономическое образование в области оптовой и внешней торговли.

 

О.Г.: Вы его приобретали уже сознательно с целью работы на семейном предприятии?

 

Штефан Биманн: Собственно говоря, да. Мой отец сказал мне: давай, попробуй. И мне было действительно интересно! Фирма тогда очень хорошо развивалась, росла. Начали мы с малого, поэтому управленческие задачи были очень разнообразными: дизайн, маркетинг, финансы, юридические аспекты, управление персоналом, работа с техникой. Мне все это нравилось! 

 

О.Г.: А лично для Вас имеет значение, каким именно производством Вы занимаетесь? Являются ли для Вас куклы чем-то особенным или же Вам, как говорят про хороших менеджеров, не важно, с чем именно работать?

 

Штефан Биманн: Кукольное производство было мне всегда очень интересно! Оно связано с креативом, позволяет решать совершенно разные проблемы. Хоть лично я сам за креатив и не отвечаю - у нас для этого есть наша замечательная Хайке Фишер, дизайнер, без которой Шильдкрет никогда бы не достиг тех высот, которых мы достигли. Мои же дизайнерские способности, при всем моем интересе к искусству и посещении школьного кружка рисования, весьма ограничены. 

 

Фотография из интернета 
 

О.Г.: То есть куклы дают Вам возможность, в некотором смысле, почувствовать сопричастность искусству? Потому что Вы, хоть и не напрямую, но даете возможность родиться на свет прекрасным кукольным созданиям?

 

Штефан Биманн: Да, наверное, в некотором смысле. Ведь куклы - это не просто "продукт", это творчество, и участвовать в процессе его рождения, помогать ему - для меня это важно.

 

А еще мне очень нравится, как я уже говорил, разносторонность моей деятельности. Я, занимая уже определенную позицию в фирме, сталкивался с самыми разными заданиями и научился делать и разбираться во многих вещах: и в дизайне, и в создании нового продукта, и в бухгалтерии, и в праве, и в техническом обслуживании станков и пр. Чтобы принимать решения, нужно иметь обо всем представление. И эта "смесь" делает мою работу очень интересной. На предприятии с несколькими тысячами сотрудников руководители отделов несут ответственность за очень узкие направления и могут годами работать, не расширяя своего кругозора. Как руководитель относительно небольшой фирмы, я должен мочь разобраться во всем сам. И меня на самом деле все это интересует! 

 

Фотография из интернета
 

О.Г.: А Ваша мама, она тоже работала до этого в игрушечном бизнесе? 

 

Штефан Биманн: Моя родная мать была индивидуальным предпринимателем и содержала магазин модной одежды. Но с отцом они развелись, и Шильдкрет как кукольный бренд он воссоздавал и развивал уже вместе со своей второй женой, моей мачехой. До покупки Шильдкрет она тоже работала в игрушечной отрасли - была владелицей магазина детской одежды и игрушек и постоянно вращалась в этой сфере. Они познакомились на семинаре, организованном одним крупным производителем игрушек. К 1983 году они уже жили вместе в Баварии, владели несколькими магазинами.

 

О.Г.: А как было выбрано здание для Шильдкрет? Ваши родители искали его "прицельно" в регионе с историческими традициями игрушечной культуры или это произошло, скорее, случайно?

 

Штефан Биманн: Ни то, ни другое. Родители приобрели Шильдкрет в 1983, а в нынешнее здание фабрики в Рауенштайне мы переехали только в 1993 году. В Кауфбойрене, где мы жили и где первоначально находилась фирма, практически не было никакого производства и постоянных сотрудников в штате. Кукол делали для нас индивидуальные подрядчики, в том числе из окрестностей Зоннеберга и Кобурга. А после объединения Германии нам представился шанс приобрести здание фабрики игрушек, которая закрывалась, как и многие производства в ГДР, не пережившие новых экономических условий. 

 

 

Это было, во многом, историческим решением. И все, что получилось, - и решение выкупить марку Шильдкрет, и переезд в новое здание - все это оказалось в конечном итоге правильным. Но я участвовал во всем с самого начала и могу сказать, что далеко не все протекало гладко. Нам приходилось бороться с огромным числом препятствий и трудностей. Ведь несмотря на то, что марка Шильдкрет и была хорошо известна, ее имидж в тот период был сильно подпорчен постоянной сменой владельцев. Поэтому особенно в первые два года нам приходилось нелегко. А потом - пошло!

 

О.Г.: Есть ли какие-то "открытия" в Вашей жизни, которые Вы сделали благодаря работе с куклами? 

 

Штефан Биманн: Человек должен находить в себе смелость, выйти за рамки привычного, выглянуть за край своей тарелки, должен стараться находить нестандартные подходы, решения. И придерживаться выбранного пути, выработанной стратегии. Не сдаваться при первых же трудностях, даже когда встречаешь большое сопротивление. А еще нужно уметь не отрываться от земли, не зазнаваться. Успех к нам пришел, потому что мы принимали правильные решения, работали на износ, но еще и благодаря некоторой толике удачи. Именно в кукольной индустрии, при сотрудничестве с некоторыми кукольными художниками, понимаешь, что их зачастую чрезмерно заносчивое поведение, будто бы именно они изобрели колесо, совершенно не оправдано. Некоторые авторы не понимали, что при всем их гениальном таланте им еще и просто невероятно повезло родиться и работать в нужное время и в нужном месте. Если бы они родились где-нибудь в Африке или в Европе, но совершенно в другое время, кто знает, достигли бы они подобных результатов. 

 

О.Г.: С точки зрения психологии, совершенно нормальным является приписывание всех достижений своим личным качествам, а не внешним обстоятельствам...

 

Штефан Биманн: Верно, но мне кажется, нужно уметь объективно взглянуть на себя со стороны и оценить, нужно быть способным к рефлексии, к самокритике... Мне кажется, что некоторая степень "смирения" должна присутствовать, чтобы обеспечить настоящий успех. Если человек высокомерен, заносчив, что он будет говорить, если у него наступит кризис? Исходя из моих собственных наблюдений, чем дольше человек находится "на волне", тем сложнее ему со временем дается объективная самооценка. Но именно она является необходимой для продления успеха, чтобы иметь возможность проанализировать: что я делаю правильно, а что, возможно, нет? Успешные люди умеют это делать. Ведь когда у тебя все хорошо, очень сложно заставить себя посмотреть со стороны критично: Все же хорошо? Значит, я все делаю правильно!

 

Фотография из интернета

В самом начале, когда мои родители купили Шильдкрет, нашим основным рынком был рынок коллекционеров классических кукол. Это были женщины, которые покупали для себя кусочек детства. Часто за этим стояла какая-то личная трагедия: сломанная или потерянная во время войны кукла. В те времена, в конце восьмидесятых-начале девяностых, 70-80% кукол, которых мы выпускали, были репликами классических целлулоидных кукол, игровые и другие коллекционные куклы имели совсем незначительную долю. А потом, в девяностые, рынок вдруг заполнила целая лавина коллекционных кукол. Их начали выпускать многие крупные производители, такие как Zapf и Götz, открывались во множестве телемагазины, кукол продавали через каталоги... И случилась настоящая "кукольная инфляция". Хорошо помню пример Бригитты Леманн, которая однажды в течение всего одного часа продаж своей новой куклы на канале HSE24 (Home Shopping Europe 24) сделала оборот в 1,3 млн дойчмарок. После этого сам телеканал, видя огромный потенциал таких продаж, запустил собственную производственную линию кукол в Китае. 

 

Но при этом нужно понимать рынок, анализировать, почему люди покупают кукол. Потому что они хотят чего-то особенного, а коллекционные куклы постепенно стали превращаться в такой же массовый товар. К примеру, производитель модельной железной дороги Märklin стал все чаще и чаще выпускать "эксклюзивные" лимитированные серии локомотивов, которые уже практически не отличались друг от друга, а стоили все дороже. И коллекционеры стали задаваться вопросом, в чем ценность этих коллекционных моделей? Если ты покупаешь паровоз стоимостью 500 или 1000 дойчмарок, он должен стоить этих денег, в том числе и на вторичном рынке. Так произошло перенасыщение, коллекционеры разочаровались. И довольно быстро волна интереса пошла на спад. Сейчас коллекционных кукол делают очень немногие... По сути, из крупных - только Цвергназе и мы.

 

Фотография из интернета
 

Многие талантливые кукольные мастера попали в эту волну, удачно вписались. Взять, к примеру, Хильдегард Гюнцель. Это невероятно талантливая женщина, я был в ее музее в Дуйсбурге. Но за ее спиной была очень серьезная поддержка в лице супруга, который имел возможности информационно и финансово ее поддерживать и продвигать. У него было собственное издательство, которое часто делало публикации про кукольницу, делая ей таким образом бесплатную рекламу. Возможно, в то же время были другие не менее талантливые авторы, которые не имели такой возможности пробиться на рынок... Именно про это я и говорил ранее: успеху сопутствует частичка удачи, лотереи. Кто знает, не будь у фрау Гюнцель такого супруга... Тогда она, вероятно, была бы одной из многих других, у которых не было широкой медийной поддержки, и возможно она не поднялась бы так высоко. Именно такие открытия, такие инсайты, к которым я пришел за годы работы в профессии, - они очень ценны. 

 

Фотография из интернета
 

О.Г.: Вы можете сказать, что Шильдкрет - Ваш "ребенок"?

 

Штефан Биманн: Нет, так бы я не сказал. Это интересно, увлекательно, но когда-нибудь, когда я буду старше, придет время, когда нужно будет все оставить. Я не останусь в том мире навсегда. Я не из тех, кто постоянно оборачивается назад. Я предпочитаю смотреть в будущее.

 

О.Г.: А Ваши дети? Они имеют какое-то отношение к кукольному производству? 

 

Штефан Биманн: У меня двое сыновей. Один из них пошел учиться на техническую специальность, другой - на экономическую. С Шильдкрет они никак не связаны и особого интереса с их стороны я не наблюдал, но если кто-то из них вдруг передумает, еще есть время. Но никакого принуждения с моей стороны! Каждый должен делать то, что приносит ему удовольствие. 

 

 

 
 

Штефан Биманн: Когда тебе двадцать, многие вещи в жизни ты проживаешь впервые. И тогда это ощущается намного интенсивнее, лучше отпечатывается в твоей голове, лучше запоминается. Если ты что-то пережил уже много раз, то острота ощущений снижается и возникает чувство, будто это событие менее продолжительно по времени, хотя это и не соответствует действительности. То есть с течением со временем субъективно сглаживается и острота событий, и укорачивается субъективное время их проживания. Чем меньше таких эмоциональных "пиков" в нашей жизни, тем быстрее для нас по ощущению течет время.

 

Когда тебе, скажем, тридцать, ты можешь, оглядываясь на свое прошлое, окинуть взглядом только период примерно в двадцать лет, так как хорошо начинаешь себя помнить где-то с десяти. Допустим, ты проживешь до восьмидесяти, тогда в тридцать перед тобой еще лежит отрезок в пятьдесят лет. Двадцать и пятьдесят - несопоставимые временные промежутки; в тридцать лет их сложно сопоставить. Я пока могу сравнить только отрезок в двадцать и тридцать лет. В сорок я уже могу мыслить тридцатилетними промежутками. А когда мне шестьдесят, я могу представить себе и то, что было двадцать лет, назад, и тридцать, и сорок, и даже пятьдесят. А впереди у меня период максимум в двадцать лет, и он для меня, с точки зрения своей протяженности и масштаба, уже обозрим и представим. 

 

При этом двадцатилетний промежуток от сорока до шестидесяти становится субъективно более коротким, проходит быстрее, чем тот же двадцатилетний промежуток между двадцатью и сорока годами. Потому как тогда, в том возрасте, мы меряли время другими масштабами. И в этот момент ты понимаешь, как конечна жизнь. Ты, наконец, начинаешь чувствовать время. Время становится более материальным, осязаемым для человека. Молодые люди еще не имеют такого ощущения времени, как люди в возрасте. 

 

В молодости есть ощущение безграничности и времени, и возможностей. Ты можешь сделать что-то сейчас, можешь через пять лет или через десять. А с возрастом ты понимаешь, что у тебя есть ограничения - по здоровью, по физическим и ментальным возможностям. Что время утекает у тебя из рук. Поэтому такими важными становятся расстановка приоритетов и правильное распределение своих сил.

 

 

 

Публикацию об истории мануфактуры Шильдкрет можно почитать здесь